Седьмого июня 2018 года в Белом зале Российской академии художеств (ул. Пречистенка, 21) состоялась презентация книги о жизни и творчестве московского художника Александра Дмитриевича Тихомирова (1916–1995) «Композиция на тему Петрушки» автора Ирины Крупницкой, историка-архивиста, сценариста, писателя. Организаторами мероприятия выступили, с одной стороны, Фонд наследия А.Д. Тихомирова (ФНХТ) и представители семьи художника, с другой — Российская академия художеств (РАХ) и Научно-исследовательский институт теории и истории изобразительных искусств РАХ (НИИ РАХ).
Координатором проекта, составителем программы и ведущей мероприятия стала Ольга Сергеевна Давыдова, кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник НИИ РАХ, превратившая презентацию в небольшую монографическую конференцию, посвященную личности Тихомирова и его индивидуальному образному миру.
Читать далее

Ольга Сергеевна Давыдова
кандидат искусствоведения, старший
научный сотрудник Научно-исследовательского института теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств

— Сегодняшняя встреча довольно неординарна по жанру, поскольку по своей смысловой и эмоциональной насыщенности она превосходит границы презентации книги. Хотя
историко-биографическая монография Ирины Крупницкой «Композиция на тему Петрушки» является главным импульсом, главной содержательной интонацией сегодняшнего разговора, она также дает возможность выйти в более широкий научный, творческий и личностный формат знакомства с биографией и поэтикой искусства Александра Дмитриевича Тихомирова, позволяя вспомнить ушедших искусствоведов, которые писали о волновавшей художника артистической и философской проблематике.
Александр Тихомиров — мастер уникальной судьбы. Среди своих современников он был известен прежде всего как плакатист. Интерес к мощному живописному и графическому потенциалу творчества художника в отечественной науке стал пробуждаться лишь в двухтысячных годах, то есть уже после смерти Александра Дмитриевича. Подобной ситуации во многом способствовала аскетическая сила воли художника, принципиально не выставлявшего свой сокровенный визуальный мир на тот публичный суд, который требует от художника политических компромиссов в ущерб образной свободе. Творческий путь Александра Тихомирова отмечен желанием сохранить неприкосновенной ту заветную для художника иллюзорную реальность воображаемого, которую он глубоко чувствовал, в которую верил и, я бы сказала, исповедовал всю жизнь, начиная с пятидесятых годов (то есть самых ранних шагов в искусстве) и кончая девяностыми. Возможно, именно поэтому стилистически узнаваемый язык и индивидуальную поэтику произведений Тихомирова характеризуют психологическая цельность и волевая динамика, источниками которой служили дух театральной романтики и глубоко драматичные размышления.
Символично, что ведущим автопортретным персонажем произведений Тихомирова был ключевой для понимания сложной поэтической парадигмы XX века образ бродячего клоуна и «интуитивного философа» — образ Петрушки, Арлекина, наделенного лирическими чертами Пьеро. Созданный Тихомировым визуальный мир поэтической клоунады, почти всегда пронизанный горечью трагической пантомимы, точнее всего характеризуют слова самого художника: «…все мое творчество — это боль, печаль и смятение нашей эпохи, уж очень она сложна и жестока, чтобы быть к ней равнодушным». В разные периоды творчества Тихомирова можно обнаружить целый ряд характерных для него особенностей, связанных с волевым накалом, с ощущением какого‑то эмоционального, «музыкального» преодоления (даже во сне), с мощным пластическим охватом и тем подлинным страдательным началом, которое способно привести не только к кульминационным, стихийным переживаниям чувства боли, но и к обретению интенсивной в своем пронзительном лиризме гармонии. Вероятно, уникальность и масштаб своего редкого дара — способности к драматическому анализу избранной художественной темы, выражаемой сугубо пластическим языком, — Тихомирову во многом удалось сохранить как раз за счет упомянутого выше волевого решения — держать сокровенную часть своего творчества втайне, ожидая прихода понимающего зрителя (в прижизненной выставочной практике у Александра Тихомирова было всего две индивидуальных экспозиции). Я думаю и надеюсь, что сейчас как раз и наступило то ожидавшееся художником время, когда духовное зрение (а вслед за ним и физическое) открывается с большей свободой и с большим доверием к творческим и метафорическим поискам вне идеологий, которые были главными для Александра Тихомирова и которые станут предметом обсуждения во время сегодняшней конференции и презентации книги.

Виктор Григорьевич Калинин
заслуженный художник РФ, академик РАХ, первый вице-президент РАХ

— Я просто ошеломлен обстоятельством, что сейчас открылся такой замечательный художник, и тем, как семья и все люди, которые помогают семье, осуществляют выставки и издания, и той фундаментальностью, с которой это делается. Автору книги удивительным образом удалось вписать в эпоху ярчайшую индивидуальность художника Тихомирова. Рассматриваются совершенно различные аспекты этой драматической жизни и на фоне эпохи, и на фоне культурных мероприятий, и на фоне таких дежурных текстов, протоколов — живая личность внутри жизненного хитросплетения становится внятной до стереоскопичности. Тот экспрессионистический накал, который присутствует в искусстве этого мастера, мне очень дорог, тем более потому, что он работал в то время, когда трудно было даже подозревать о возможности существования такого художника. Достойнейшее мероприятие сегодня проходит здесь, и это говорит не только о художнике, но и о самой академии, которая обновлена, которая способна воспринять таких мастеров и славить их дальше, насколько это в наших силах и возможностях.

Наталия Владимировна Толстая
директор Научно-исследовательского института теории и истории изобразительных искусств РАХ, член-корреспондент РАХ

— Очень отрадно, что художники, которые не входили в мейнстрим советского искусства, в том числе и времени 1960‑х годов, которые по своим, очень обоснованным причинам оставались на полях официальной истории искусства, приходят и находят свое законное место среди художников этой эпохи. Мне очень приятно, что в книгу включен фрагмент интервью, которое Андрей Владимирович Толстой дал для фильма об Александре Дмитриевиче Тихомирове. Фонд делает большую работу по популяризации наследия художника, издавая большое количество книг, организуя выставки, снимая документальные фильмы. Быть наследником — очень ответственное дело. И наследники художника, которые помогают вернуть его имя в достойный контекст, ввести его заново в историю искусства при совершенно других обстоятельствах — не в тех, в которых он был известен при жизни, — это огромная, ответственная работа, перед такими наследниками только можно снять шляпу.
Спасибо вам большое за то, что вы это делаете, и за пример другим наследникам, которые тоже могут пойти вашим путем.

Наталия Владимировна Сиповская
директор Государственного института искусствознания, доктор искусствоведения,
почетный член РАХ

— Получив любезное приглашение на эту встречу, я посмотрела, сколько в архиве у Андрея Владимировича занимают материалы, связанные с художником Тихомировым, и действительно видно, что с большим интересом и в большом объеме занимался этим художником. Анализ феномена самоэмиграции и очень строгого и сохранного отношения к собственному дарованию, традиции и к художественному миру, наверное, самое интересное, что в этом художнике занимало Андрея и давало ему возможность понимать его, чувствовать намного тоньше, чем люди, которые приходят и обращаются к искусству Александра Тихомирова изнутри обычного представления о русском искусстве XX века. Тихомиров, на мой взгляд, представляет сорт художников, которые занимаются не столько созданием искусства с точки зрения какой‑то сверхзадачи, а скорее относятся к тем людям, которые страстно и нежно упиваются самим чудом этого мастерства.
Нечто родившееся где‑то там, в глубинах самости, необходимо, во‑первых, формализовать, то есть воплотить в какой‑то форме, во‑вторых, сделать это с максимальным изыском. Быть может, для художника такого экспрессивного дарования не самое удачное слово «вкус», но самое удивительное в его композициях —это как эта жажда откровенности и выразительного высказывания сопрягается с тактом и вкусом профессиональной изобразительной дисциплины.

Геннадий Анатольевич Жигарев
кандидат технических наук, коллекционер, председатель правления ФНХТ

— Я бы хотел выразить благодарность всем тем людям, которые встретились на моем пути и которые мне помогали. Прежде всего большое спасибо Ирине Крупницкой, которая
взялась за создание этой книги. У нас была, к сожалению, неудачная попытка: человек, который работал над материалами несколько лет, не справился с задачей. Пришлось все начинать заново. Ирина Фияловна взялась за дело, провела огромное исследование, результатом которого и стала, на мой взгляд, эта замечательная книга. Когда я ее читал в рукописи, получал истинное удовольствие. Для меня свершался, можно сказать, детективный роман об Александре Дмитриевиче и его реальной жизни. Поэтому непременно рекомендую к прочтению. Я благодарен также и людям, которые, к несчастью, ушли из жизни. Хочу сказать огромное спасибо Валерию Александровичу Матвееву. В тяжелейшие 1990‑е годы, когда художника не стало и нужно было освободить его мастерскую, буквально в считаные дни Валерий Александрович нашел возможность сохранить коллекцию в стенах МГТУ им. Баумана. Благодарю Андрея Владимировича Толстого. Мы с ним готовили первую выставку к 95‑летию Тихомирова, встречались много раз. Тогда он нас морально поддержал, и постепенно наша дружба выросла. Андрей Владимирович стал научным руководителем издания двух книг, которые были приурочены к столетию и выставке Тихомирова в ММОМА. Память об этих людях сохранится в наших сердцах.
Также очень хочу поблагодарить Елену Пантелеевну Яковлеву. Она провела огромную работу, создав научный аппарат к двум изданиям о художнике. Вместе с Еленой Пантелеевной и Надеждой Гегамовной мы провели выставку работ Александра Тихомирова в Севастопольском художественном музее им. М. П. Крошицкого (2015) спустя год после воссоединения Крыма с Россией. Выставка, надо сказать, прошла с колоссальным успехом. Пятьдесят семь тысяч посетителей — это говорит об огромном интересе к творчеству мастера.

Нелли Олеговна Подгорская
издатель, директор издательства «Майер»
— Поздравляю всех и благодарю за оказанную честь представить наше новое издание здесь, в Академии художеств, в этом прекрасном зале. Перед вами и двухтомник живописи и графики Александра Тихомирова, и монография Ирины Крупницкой. Оба издания посвящены жизни и творчеству художника, но это два совершенно разных «объекта». Двухтомник был призван отразить мощь, монументальность, невероятную харизму мастера, его силу, энергию, живущую в мазке кисти. Поэтому был взят именно такой большой формат, и основная часть отведена для иллюстраций. Тексты наших замечательных авторов и каталог, составленный Еленой Яковлевой, вывели издание на научный уровень. Что касается книги, которую мы сегодня презентуем – задача стояла в первую очередь просветительская: познакомить читателя с жизненным путем Тихомирова, пробудить интерес к личности и творчеству художника. Эта книга предназначена для чтения, следовательно, должна быть небольшой по формату и легкой по весу. В ней есть особенность — закладка с именами и фамилиями людей, давших интервью и предоставивших свои воспоминания. Закладка, она же навигатор, сделана для удобства чтения и сопоставления инициалов авторов. В книге много архивных фотографий и небольшой альбом, что поможет читателю визуализировать текст.
Большое спасибо сотрудникам фонда и лично Геннадию Анатольевичу Жигареву за оказанное доверие, всей команде издательства за влюбленность в искусство и самоотверженность. И, конечно, огромное спасибо Ирине Крупницкой за талантливый и очень интересный текст, давший возможность сделать такое издание.

Ирина Фияловна Крупницкая
историк-архивист, сценарист, писатель, автор книги «Композиция
на тему Петрушки. Жизнь и творчество художника Александра Тихомирова»

— Благодарю всех присутствующих за внимание и интерес к моей работе, издательство — за тщательность и удивительную деликатность, которую оно проявляло как к тексту, так и к автору, и, конечно, фонд — за доверие, всестороннюю поддержку и терпение. А они понадобились, потому что путь получился долгим. Жизнь Александра Дмитриевича оказалась настоящим кошмаром для биографа. Он жил своим искусством и, конечно, мало заботился о фиксировании дат и событий своего пути. Семья сохранила большое количество разных документов: трудовую книжку, диплом, справки, бумажки — все ушло «в дело», но главным спасением оказались интервью тех людей, что окружали Тихомирова. К сожалению, некоторых из них — Валерия Матвеева, Николая Постникова — уже нет с нами. Фонду удалось взять интервью у тех, кто по географическому положению далек от России: это и профессор, знаменитый переводчик Бориса Пастернака Кристофер Барнес из Канады, и пианист Александр Брагинский из США, и другие. Со многими мне удалось поговорить лично самым подробным образом. Общение оказалось удивительным счастьем. Большое впечатление произвел и масштаб личности этих людей, и, самое главное, то тепло, с которым все они говорили о давно ушедшем человеке. Для меня это многое сказало о личности Тихомирова, наверное, не меньше, чем его картины. Я сохранила в книге стилистику устной речи — грех было убирать непосредственность, индивидуальные особенности людей, которые окружали художника. В процессе работы какие‑то основные вехи биографии наметились, картина жизни начала более или менее складываться, пусть и кусками, обрывками. Оставался целый ряд вопросов, ответы на которые невозможно было получить даже у людей из близкого круга художника. И возникали эти вопросы в основном при сопоставлении событий жизни и творчества. Для меня, как для биографа, в первую очередь было интересно найти истоки того внутреннего напряжения, той силы, страсти, которую художник вкладывал в свои картины. Хотелось понять, каким образом глубочайший интроверт, не общаясь ни с кем, кроме самого близкого круга, сохранил эту страсть на протяжении всей своей жизни. Мне все время казалось, что это невозможно, потому что любой костер нуждается в притоке свежего воздуха; действие, противодействие — неважно, но хоть какое‑то влияние извне все же должно быть, иначе огонь гаснет. А Тихомиров практически в полной изоляции каким‑то чудом ухитрился с каждым годом оттачивать мастерство. Поэтому найти источник его силы, вдохновения, жизненной энергии очень хотелось.
Очень значимым лично для меня стало и то, что он один из первых в мире художников, кто обратился к теме Холокоста. Тихомиров начал работать над страшным циклом
в то время, когда об этом никто не рисковал даже говорить, и продолжал работу в течение всей своей жизни. Никому не показывал. Только после смерти художника нашли
целую папку работ.
Пришлось отправляться в архив и попытаться узнать, а что же происходило вокруг Тихомирова. И это оказалось настоящим приключением. О жизни Суриковского художественного института в те годы надо писать песни. Самые романтичные. А тогда умели писать отчеты, буквально живые. Сохранились речи, стенограммы, самыеразные документы — я их читала как детектив. И работа Александра Дмитриевича в Музыкальном театре Немировича-Данченко всего год с небольшим… Стало понятно, почему это произвело на него такое впечатление, оставило след в работах. Таким образом, вся книга написана на архивном материале.
Тихомиров не оставил никаких записей после себя. Вообще никаких. Он не делал даже личных заметок. Внучка выделила мне огромное количество рабочих блокнотов, а я с восторгом их взяла и… поняла, что в них нет ничего, кроме специальных художественных терминов. Нам повезло: очень близкий Тихомирову человек, искусствовед из Орловского музея Валентина Василенко сохранила несколько коротких писем Тихомирова, фактически открыток. Это его живой голос, и когда он зазвучал, то не диссонировал с уже сложившейся картиной жизни художника.
Тихомиров, конечно, советский художник, он родился за год до революции и ушел из жизни через несколько лет после распада СССР. И свою дань времени он, безусловно, отдал. Но он мыслил другими категориями и служил абсолютным ценностям. Поэтому после соприкосновения с его личностью у меня осталось такое «послезвучие», которое заставляет задумываться. Искренне надеюсь, что чувства, которые я испытала во время работы, хотя бы отчасти передадутся читателю.

Елена Николаевна Каменская
искусствовед, куратор выставки «Жизнь и театр Александра Тихомирова»
(ММОМА, 2015), специалист по изучению русского зарубежья

— Я хочу рассказать о последней выставке Александра Дмитриевича, которую курировала в Московском музее современного искусства на Гоголевском бульваре «Жизнь и театр Александра Тихомирова». Я понимала, что выставок до этого было немало, и мы решились на авантюру. Поддержали меня в этом Андрей Владимирович Толстой и архитектор Алексей Подкидышев. Мы показали самую полную перспективу — в экспозицию включили эскизы к портретам Ленина. Это был очень важный драматургический ход выставки — в основной зал, где экспонировались самые театральные, бурлесковые вещи, мы поместили на потолок большой, распечатанный на ткани портрет Ленина, и он мягкими складками спускался над залом. Мы показали документы, связанные с деятельностью художника в Комбинате монументально-декоративного искусства, и это была очень честная позиция: именно в такой форме осуществить ретроспективный показ разных сторон творческого пути Александра Дмитриевича Тихомирова. Мне кажется очень правильным включать работы Александра Дмитриевича в контекст как русского искусства, так и общемирового. Персональные выставки — это очень важный этап, который открывает новые пласты искусства мастера. Работы Тихомирова необходимо показывать и в больших групповых выставках, чтобы они звучали вместе с работами современников не только России, но и Запада. Думаю, это правильная траектория, ведь многоголосный рассказ в рамках большого музейного проекта всегда рождает новые мысли и ассоциации.

Григорий Андреевич Островский
cоветник Генерального директора ФКП «Росгосцирк», заместитель председателя Союза цирковых деятелей России

— Как уже ранее неоднократно отмечалось, творчество Александра Дмитриевича пронизано любовью к цирку, его осмыслением и философским подходом к пониманию цирка как элемент человеческой культуры. Я познакомился с руководителем фонда А.Д. Тихомирова Геннадием Анатольевичем Жигаревым на одной из выставок работ Александра Дмитриевича. Как я узнал потом, Геннадий Анатольевич обладает фантастическим даром заражать своими идеями и проектами людей, а затем ≪втягивает≫ их в реализацию своих замыслов. Не миновала сия чаша и меня. Мы пришли к мнению, что нужно попытаться показать философское стремление Александра Дмитриевича рассматривать некоторые явления, человеческие характеры, сплетения судеб через цирковые образы. Что нужно попробовать расшифровать те метафоры, которые Тихомиров вкладывал в свои графические и живописные работы. Неожиданно для нас проект выставки оказался гораздо значительнее, чем мы его изначально планировали, потому что в процессе работы он внезапно начал разрастаться. Картины Александра Дмитриевича стали тем ядром, которое постепенно обросло произведениями других художников. Это вылилось в мощную выставку, совершенно разноплановую, необычную, в которой участвовали и костюмы, и фотографии, кино, живопись, звуковые инсталляции и т. д. Мне кажется, что мы тогда затронули только скромный пласт творчества Александра Дмитриевича именно в цирковом аспекте. Позднее я имел счастье быть куратором выставки «Цирк. Полет во времени» в Саратове. Мы включили несколько копий работ А. Д. Тихомирова, любезно подаренных нам фондом его имени. Экспозиция произвела огромное впечатление на саратовцев и на все цирковое сообщество, которое участвовало в фестивале. Сегодня, как мне кажется, пришло
время глубже исследовать ту часть творчества Александра Дмитриевича, которая посвящена цирковому искусству. Дело в том, что практически все работы Тихомирова наполнены скрытыми смыслами и значениями, в них зашифрованы метафоры, символы и послания, которые нам предстоит прочесть и понять. Мне кажется, именно цирковое направление его живописи наиболее сильно наполнено подтекстами, которые ждут своего открытия.

Надежда Гегамовна Багдасарьян
профессор, доктор философских наук, академик РАЕН, член Союза писателей

—Область моих занятий —культурология, не искусствоведение, поэтому я не владею критериями, по которым следует ранжировать художников: где первый ранг, где второй… пятый… десятый… Я вижу иные критерии ценности и значимости того, что делает тот или иной художник. Представляется, что для людей, познакомившихся с творчеством Тихомирова, погрузившихся в тексты, связанные с его творчеством, его личностью, для них вообще вопрос о сравнениях не будет стоять: Тихомиров, безусловно, принадлежит к самому верхнему ряду художников. Но тогда возникает другой вопрос: почему художник такого масштаба, такого уникального почерка до сих пор не имеет столь же широкой известности, как многие другие? И почему открытие его имени становится все более ошеломительным для большего числа людей, не обязательно принадлежащих к профессиональному ряду искусствоведов? Попытка ответить на эти вопросы обращает нас к стремлению соотнести творчество художника с текущим состоянием общества. Посмотрите, как характеризуется наша эпоха. Чаще всего используют понятие «революция»: информационная, научно-техническая, когнитивная. Но если «революция» —ключевое слово, то ее всегда сопровождает радикальная переоценка ценностей. Другим ключевым понятием стала «инновационность». Социологи и культурологи пишут о «культурном перепутье». Ясно одно: мы живем в эпоху перемен —не очень понятно, когда эта эпоха началась, и совершенно непонятно, когда закончится. Но мы ищем ответы на эти вопросы. При этом обнаруживается интересная закономерность: неожиданно то культурное наследие, которое до сих пор существовало как бы в тени, выступает на первый план, оказывается почему‑то важным для людей, живущих в это время, становится востребованным. Почему? Какие секреты оно прятало до поры до времени?
Я работаю со студенческой молодежью и, как мне кажется, понимаю, какое поколение приходит сегодня в общественную жизнь. Поколение новое, с ценностями и установками, принципиально отличающими их от поколений предшествующих. И вижу, что они далеко не всегда способны осознать собственную идентичность, которая неизбежно включает историю народа. И не всегда они могут определить, из какого они прошлого.
Но идентичность «сбита» и у людей других поколений. Посмотрите, как мечутся оценки той эпохи, в которую они жили и в которую творил Тихомиров. Одни говорят: «Ужас, что это было за время: КГБ, аресты, репрессии, двойная мораль». Другие говорят: «Какая была золотая эпоха! Бесплатные здравоохранение и образование, которое и лучшее в мире, социальная обеспеченность». Почему же такие полярные оценки?
Да потому, что люди моего поколения, да и нескольких следующих, тоже утратили свою идентичность. И мы не всегда понимаем, из какого мы прошлого. Художник Тихомиров дает ответ на этот вопрос. Он воплощает в себе эту сложность. Разумеется, любая реальность многопланова. Но реальность современной эпохи сложна как никогда. А советский период был еще и чрезвычайно противоречивым. Художник как раз и показывает эту многослойность, многозначность, эту сложность. Конечно, такой художественный текст надо уметь читать, конечно, надо обладать кодом для расшифровки этого символического капитала. Скажу без всякого преувеличения: капитала бесценного.
Есть еще некий парадокс бытования культурного наследия. Любое наследие противоречиво: с одной стороны, оно ценно само по себе и обладает определенным потенциалом, который не всегда раскрывается, но всегда существует, однако потенциал обретает значимость и востребованность лишь в какой‑то конкретной исторической ситуации. Наследие выполняет задачу современности, являясь ее служанкой… Полагаю, что сейчас ситуация как раз благоприятна для попытки понять, осмыслить, принять и утвердиться в том, что мы получили (в какой‑то мере даже неожиданно) такого потрясающего художника, который встает в ряд великих имен русской культуры.

Просмотр видеоинтервью доктора искусствоведения, академика РАХ
Андрея Владимировича Толстого
(1956–2016). Съемка была предназначена для документального фильма
≪По ту сторону маски≫, 2015